Эксклюзив Marie Claire Kazakhstan: интервью с гуру-режиссером Уэсом Андерсоном

В мае 2023 года состоялась премьера «Города астероидов» на Каннском кинофестивале, а этой осенью в Венеции режиссер представил короткометражную «Чудесную историю Генри Шугара» по рассказу Роальда Даля, где снялись Бенедикт Камбербэтч, Рэйф Файнс, Бен Кингсли и Дев Патель. Картина уже появилась на Netflix — читайте наше интервью и смотрите кино.

MC KZ Как к вам пришла идея экранизации «Чудесной истории Генри Шугара»? 

УЭС АНДЕРСОН Когда я был ребенком, мне очень нравились произведения Даля, и особенно этот рассказ. В 1970-е и 1980-е его творчество достигло пика популярности. Интерес к его работам был огромным, и дети по всему миру его обожали. Книги Даля не просто погружают читателей в мир фантазий, они создают особое доверительное ощущение — словно автор становится твоим лучшим другом и делится своими невероятными историями. Двадцать лет назад я наконец побывал в доме писателя в Бакингемшире, где познакомился с его супругой Фелисити и внуком Люком Келли. С тех пор его семья любезно сохраняла за мной права на экранизацию «Чудесной истории». Поэтому я чувствовал себя обязанным снять этот фильм. Этот рассказ — не единственное произведение Даля, которое я экранизировал. Ранее я снял фильм «Бесподобный мистер Фокс», и уже тогда провел со своей съемочной командой много времени, изучая архивы писателя в Джипси Хаусе. 

В вашем фильме роль самого писателя исполнил Рэйф Файнс. Насколько точно он воссоздал образ Даля? 

Рэйф — прекрасный актер и умеет входить в роли. Мы поместили его в писательскую хижину, подобие которой находилось в доме Даля в Джипси Хаусе. Некоторые из личных вещей писателя нам предоставил музей Даля. Но я старался обойтись своими декорациями и реквизитами, чтобы ненароком что-нибудь не потерять и не повредить. До съемок Рэйф часто проводил время в этом небольшом рабочем пространстве Даля, и иногда я слышал, как тот разговаривал сам с собой. Однажды я спросил его, о чем он говорит. Рэйф ответил, что он повторяет обряды, которые Даль совершал перед началом своей работы. Он нашел эти обряды в архивных материалах. Это звучало интересно, и тогда я попросил Рэйфа продемонстрировать, как он это делает, а сам включил камеру. Так, мы записали кадры, которые затем использовали в фильме. Это была импровизация — и результат получился потрясающим.

Как вы относитесь к тому, что произведения Роальда Даля подвергаются сегодня критике за дискриминационный язык?

Я слышал, что в Великобритании и других странах в последнее время стали вносить изменения в классические произведения литературы и что это вызывает горячие споры. В детских книгах Даля также было удалено и изменено несколько формулировок, которые могли бы быть восприняты как дискриминационные в отношении определенных социальных групп. Я понимаю, что это мотивировано желанием сделать произведения более приемлемыми для современной аудитории. Однако я лично придерживаюсь идеи сохранения неприкосновенности завершенных произведений, особенно если с ними уже ознакомилась публика. Я считаю, что никто, кроме самого автора, не должен вносить изменения в его книги. А здесь мы говорим об авторе, который уже ушел из нашего мира. 

Многие ваши фильмы похожи на сказки. У вас, наверное, было замечательное детство?

Мои родители развелись, когда мне было десять лет. В 1970-е годы по Америке, словно эпидемия, прокатилась волна разводов. Разошлись не только мои мама и папа, но и многих моих друзей. У детей, выросших в семьях только с одним родителем, часто формируются определенные ценности и определенное поведение. Например, желание постоянно фантазировать или стремление везде и всегда «создавать семью». Когда я снимаю фильмы, моя съемочная труппа становится моей семьей. Что касается моих родителей — они так никогда и не сошлись. Но у них долгое время была особая традиция — они каждую субботу праздновали день своего развода. 

Не потому ли вы всегда работаете с одними и теми же актерами? Кстати, в своих интервью они часто говорят, что для них это большая честь — «попасть в семью Уэса Андресона».

Все актеры, с которыми я работаю, в первую очередь, являются замечательными исполнителями, делающими мои фильмы особенными. В то же время это люди, с которыми мне весело работать. Получать удовольствие от работы крайне важно, потому что на съемочной площадке мы часто отрываемся от нашей обыденной среды и работаем в чрезвычайных условиях. Наверное, такой подход к набору съемочной труппы у меня сформировался еще в самом начале карьеры. И с тех пор, стал для меня привычным. Когда я начинал снимать фильмы, вокруг меня была одна и та же группа людей, восторженных единомышленников. У нас не было денег, чтобы нанимать профессиональных актеров, даже не было возможностей снимать помещения. Мы просто доверяли друг другу, и нам нравилось проводить время вместе. В какой-то момент к нам начали присоединяться новые люди, и мне особенно нравились те, которые хотели вернуться. Конечно, я отдаю себе отчет, что актеры должны пробовать себя в разных амплуа и работать с самыми разными режиссерами. И все же, те из них, которые возвращаются ко мне, думаю, делают это из-за атмосферы любви и понимания, которые царит у меня на съемках.   

Актеры часто рассказывают о каких-то особых ритуалах во время работы с вами. Расскажите об этом поподробнее?

Я не совсем уверен, что вы имеете в виду. Скорее всего, речь идет о наших совместных ужинах. У меня есть такая традиция: я люблю завершать рабочий день компанейским ужином в приятной атмосфере. Мы словно празднуем небольшую победу. К ужину все должны обязательно переодеться. В какой-то момент мы начинаем обсуждать рабочий день и давать друг другу советы. Нет обязательного правила участвовать в этом мероприятии, но я заметил, что уже через несколько дней после такого времяпровождения это становится особым событием для нас всех, и актеры уже не представляют себе завершения дня без этого ритуала. Часто наши беседы продолжаются за полночь, даже когда на следующий день всем нужно рано вставать. Однако, никто не уходит раньше других.  

Кинокритики часто говорят о так называемой «вселенной Уэса Андерсона». Как вы создаете эту свою вселенную?

Все начинается с какой-то идеи, небольшого мотива, который привлекает мое внимание. Скажем, я остановился в отеле и тут мне приходят на ум разные мысли, я начинаю представлять себе его гостей, как они одеты, чем заняты. Потом я делюсь своими мыслями со своими постоянными соавторами Романом Копполой и Джейсоном Шварцманом, и мы начинаем разрабатывать идеи вместе. Кому-то из нас приходит в голову идея рассказать историю консьержа. Другой начинает выдумывать декорации. Каждый фильм — это результат наших совместных идей. Написание сценария мне чем-то напоминает прогулку в некогда знакомом лесу, когда пытаешься найти знакомые тропы, но постоянно выходишь на новые дороги или сбиваешься с пути.

Получается, что идея картины «Отель „Гранд Будапешт“» пришла к вам, когда вы жили в отеле?

Это так. Я часто живу в отелях и у меня с ними сложные отношения, граничащие с любовью и неприязнью. Например, после недели проживания там, мне становится неловко пересекать лобби, чтобы попасть в свою комнату. Кажется, что пока я иду по фойе или еду в лифте с незнакомыми людьми, они смотрят на меня оценивающим взглядом. Кроме того, в отелях есть вещи, который крайне опасны. Например, номерной сервис, который может привести к тому, что человек станет отшельником и откажется возвращаться в реальный мир. Другой источник опасности — телевизор. Поэтому часто, когда я останавливаюсь в отеле, я прошу перед своим приездом убрать телевизор из номера, а рядом с кроватью установить столик с Blu-Ray-плеером.  

Предпочли бы вы жить во вселенной своих фильмов или в реальности?

У меня ощущение, что моя реальность как раз такая, как вселенная моих фильмов. Но это, возможно, связано с моей искривленной перспективой. Может быть, я даже не знаю, что такое реальность.

В ваших картинах, например в «Городе астероидов» и «Замечательной истории Генри Шугара» много элементов театральности, с чем это связано? 

Меня часто критикуют за то, что мой визуальный стиль играет бóльшую роль в фильме, чем сам сюжет. Типичное замечание кинокритика звучит так: «У Андерсона слишком много стиля, и почти нет сути, а все эти детали мешают понять характер персонажей». Но ведь именно с помощью деталей я хочу оживить героев!

Например, у Феллини был очень специфический стиль, поэтому с первых кадров можно было понять, что фильм снял именно он. Многие из его картин даже не имели толком сюжета, все вращалось вокруг стиля. Я очень надеюсь, что мои фильмы не производят такое впечатление. Несмотря на все детали, персонажи должны оставаться на переднем плане. Я верю, что можно создавать фильмы со смыслом, которые при этом остаются стилистически интересными. Что касается приема, когда актеры обращаются прямо к зрителю и смотрят в камеру, как часто бывает в моих фильмах, в этом случае моим вдохновением послужило «Доплыть до Камбоджи» Джонатана Демме. Демме сохранил в фильме характер сценического выступления, а главный актер, Сполдинг Грей, обращается к камере, и в результате получается что-то среднее между художественным и документальным фильмами. 

Какие фильмы вам нравились в детстве?

Я был довольно странным киноманом, мне нравились такие фильмы, как «Звездные войны». Моя семилетняя дочь живет сейчас, как принцесса Лея. Недавно она посетила Диснейленд и построила там световой меч по своему вкусу. Кстати, за 180 долларов это может сделать каждый. Мне кажется, что такой интерес и страсть просто необходимы для будущего режиссера.   

Кстати, как вы стали режиссером?

Это было совсем непросто. Я подавал заявки во многие киношколы и везде получал отказ. Наконец, я выбрал Университет Нью-Йорка и Колумбийский университет. Но и там в первый раз получил отказ. Со второго раза меня внесли в списки ожидания в Колумбийском. Представьте себе, что пока я пытался попасть в учебное заведение, чтобы приобрести необходимые знания для съемок фильмов, я уже стал режиссером и снимал эти самые фильмы.

Моя манера и подход к съемкам с тех пор совершенно не изменились. И неважно, работаю ли я с 16-миллиметровой пленкой в черно-белом формате или снимаю на цифровую камеру. Другим стал лишь бюджет. Я начинал снимать фильмы за 4000 долларов. Потом мы с друзьями попытались собрать 400 000 долларов, но инвесторы боялись вложиться в наш проект. И лишь однажды мы встретили продюсера, который сказал, что он не может дать нам запрашиваемую сумму, потому что его минимальная ставка 5 миллионов за фильм. И набрался решимости, и согласился. Неожиданно мне пришлось распоряжаться такой огромной суммой! Помню, что меня тогда сильно удивляло, на что мне потратить такую большую сумму денег. В итоге, фильм не стал коммерчески успешным. Однако, с ним ознакомились представители киноиндустрии.

В молодости у меня было совсем мало знаний и опыта, зато слишком большая уверенность в себе. Сегодня, мне хватает и опыта, и знаний, но вот уверенности гораздо меньше. Например, сейчас, если я вижу, что кто-то в середине сеанса покидает кинозал, я начинаю ломать голову — что этому человеку в моей картине не понравилось? Раньше я был уверен, что тот человек просто вышел в туалет и скоро вернется. Вопрос лишь в том, почему он забрал с собой все свои вещи. Но этот вопрос я себе тогда не задавал. 

Текст: Татьяна Розенштайн.