Эксклюзив Marie Claire Kazakhstan: интервью с оскароносным Дэмьеном Шазеллом

Имя Дэмьена Шазелла стало известным в кинематографе всего несколько лет назад. В 2014 году он снял свой первый полнометражный фильм «Одержимость» — слияние перкуссионной джазовой психодрамы, завернутой в сюжет о харизматичном учителе-тиране. Этот фильм удостоился Гран-при на кинофестивале в Сандэнсе, а также получил три награды «Оскар», три премии BAFTA и «Золотой глобус».

За этим успехом последовал мюзикл «Ла-Ла Лэнд», который мгновенно стал культовым. Этот фильм установил рекорд, победив в семи категориях «Золотого глобуса» и в шести на «Оскаре». А Дэмьен Шазелл стал самым молодым обладателем «Оскара» в истории кинематографа. Ему тогда было всего 32. Два года спустя она снимает фильм «Человек на луне» с Райаном Гослингом в роли Нила Армстронга, который драматизирует первую посадку американцев на Луне. В начале этого года на мировые экраны вышла его новая картина «Вавилон», где Брэд Питт и Марго Робби воплотили дух немого кино и Голливуда 1920-х. Осенью 2023 Шазелл был избран президентом международного жюри Венецианского кинофестиваля, где Marie Claire Kazakhstan и поговорил с режиссером, которого — несмотря не небольшое количество картин — считают гением современности.

MC Kz Ваше появление в первый день Венецианского кинофестиваля в футболке с логотипом «Гильдия сценаристов на забастовке» однозначно привлекло большое внимание общественности. Как вы прокомментируете свое решение?

ДЭМЬЕН ШАЗЕЛЛ: Забастовка сводится к простой идее о том, что создатели произведений искусства должны получать заслуженное вознаграждение. Только так они смогут творить, а не фабриковать то, что Голливуд определяет как «контент». Кино — не фаст-фуд, его не следует создавать на потоке. Я полностью поддерживаю всех, кто выступил в забастовке, и не только сценаристов, но и актеров, и всех остальных. Хотя, конечно, сценаристы мне ближе, ведь я и сам начинал свой путь в киноиндустрии с написания текстов. В наши дни создателям искусства приходится непросто. Их творчество вытесняют технологии, а спонсоры проектов часто ставят в приоритет быструю прибыль, игнорируя качество. Для меня большая честь, возглавить жюри на Венецианском кинофестивале. У меня появляется платформа, где я могу открыто выражать свою точку зрения. В Венеции мы празднуем искусство, о котором Голливуд, кажется, стал забывать за последние десятки лет.

Как же сохранять свои художественные идеи, творить, создавать искусство, когда финансы и технологии диктуют свои правила?

Надо просто оставаться настойчивым, я бы даже сказал упрямым. Но я не имею в виду «упрямство» в плохом смысле этого слова. Нужно иметь свое видение и уметь его отстаивать. Никогда не следует жертвовать своими идеалами или идти на компромиссы, если это противоречит вашему творческому методу. Когда я сам оказываюсь в подобной ситуации и сторона, финансирующая проект, пытается диктовать свои правила, я выслушиваю мнение всех сторон. У каждой — своя истина. Но окончательное решение я принимаю только в согласии со своими художественными взглядами. Я никогда не отказывался от своих идей, даже если обстоятельства были не в мою пользу.

В историю кино вы вошли с картиной «Ла-Ла Лэнд». Помните, как к вам пришла его идея?

О, это очень давняя история. Я всегда любил старые мюзиклы с Джинджер Роджерс и Фредом Астером. Сегодня тоже снимают мюзиклы, но они скорее посвящены экранизациям бродвейских шоу, в то время как «Ла-Ла Ленд» — это оригинальная история. Я написал ее еще до съемок картины «Одержимые». Тогда мир казался таким надежным и счастливым! Только в тот момент к моему сценарию никто не проявил никакого интереса. Материал был очень личным, а диапазон — узким. Речь шла о людях в Лос-Анджелесе, желающих осуществить свою мечту. Это было про меня, я тоже об этом мечтал. А когда я решил превратить эту историю в мюзикл, никто не желал ее финансировать. Мюзиклы не были популярны и к тому же меня еще никто не знал. Так я написал другой сценарий — «Одержимые» и вложил в образ тиранического учителя всю свою злость и разочарование на мир. Теперь вы знаете, почему мой герой получился таким жестоким. Неожиданно фильму сопутствовал большой успех, мое имя стало на слуху и несколько продюсеров заинтересовались моим следующим проектом. Так, у меня появилась возможность заняться съемками «Ла-Ла Ленд». Но, знаете, было даже лучше, что вначале я получил много отказов на съемки. Когда я закончил писать «Ла-Ла Ленд» мне было около двадцати лет. Едва ли я смог бы пригласить тогда на съемки Эмму Стоун и Райана Гослинга. Кроме того, у меня просто не хватило бы опыта сделать эту историю интересной и живой, как это удалось в более зрелом возрасте.

Мюзикл — довольно редкий жанр для начинающего режиссера. В чем причина, что вы решили его снять?

Дело в том, что я всегда хотел быть музыкантом. Ребенком, я испробовал множество инструментов, пока в 11-летнем возрасте не нашел свой. Это были ударные. Я мечтал о карьере джазового барабанщика. Хотя мне нравилась музыка, я терпеть не мог играть гаммы и практиковаться. Думаю, поэтому я сдался и стал режиссером, в фильмах которого много музыки. Композитором моих фильмов является Джастин Хервиц. Мы знаем друг друга еще с колледжа. На первом курсе он набирал ребят в свою рок-группу, а я пришел к нему на прослушивание. Джастин тогда пришлось нелегко, потому что к нему явились сразу два ударника, и он стоял перед сложным выбором. К счастью, другой кандидат решил, что в качестве музыканта ему не будет хватать внимания и занял место в первом ряду, став нашим певцом. В колледже я все же думал, что закончу музыкантом.  

Так почему вы выбрали кино?

Мое поколение пришло в мир, где все казалось уже достигнутым. Мы все выросли с мыслью об успехе, но никто толком не говорил, как его достичь. Тогда, где-то в глубине душе я чувствовал, что не достигну высокого уровня в музыкальной области. А сейчас мне кажется, что моей первой и настоящей любовью все же было кино. Я всегда чувствовал, что вернусь к нему, даже когда играл в рок-группе. В 2007 году я выпустился из Гарварда со сценарием своего первого художественного фильма. Мне было 22, фильм назывался «Парень и Мадлен на скамейке в парке» и это был мюзикл. В своей жизни я посмотрел много мюзиклов, вначале они меня очень раздражали. Я не понимал, почему посреди действия герои вдруг останавливаются и начинают петь. Особенно «Зонтики Шербура» меня не впечатлили. Там даже не было обычных диалогов — с самого начала персонажи начинали петь. В какой-то момент я решил преодолеть себя и досмотреть этот фильм до конца. И со мной произошло что-то очень странное и удивительное. Внезапно я почувствовал вовлеченность. Вероятно, это было связано с необычным сочетанием музыки и кинематографа, с особым чувством чистоты и наивности, которые присущи этому фильму. После этого любой сценарий и любая идея фильма для меня начинались с музыки как отправной точки. Во мне все еще живет музыкант, который задает особый ритм каждому своему фильму. В моих картинах всегда есть мелодия, даже если вы ее не слышите. Сегодня я уже почти не играю на инструментах, и моя ударная установка покрылась пылью в гараже. Думаю, что самое близкое к музыке, чем я сейчас занят, это работа с Джастином над аудиодорожками для фильмов. Это мой способ иметь музыку в своей жизни.

Расскажите о своем последнем фильме?

Идея «Вавилона» пришла ко мне тоже очень давно. На самом деле я взялся за этот фильм, потому что меня попросил Джастин. В какой-то момент его увлекла картина «Сладкая жизнь» Федерико Феллини, сага об итальянском 1960-го года, с гениальной музыкой Нино Роты. Его произведения погружают в мир, где границы между традиционной диегетической музыкой, звучащей внутри фильма, и саундтреком, созданным для него, становятся неразличимы. В нашем фильме персонажи танцуют по музыку, которую исполняет живой джазовый оркестр, а затем вариация этой же музыки слышится во саундтреке Джастина. «Вавилон» — картина о старом Голливуде, идеалы которого остались неизменными до сегодняшнего дня. Те же традиции, те же вечеринки. Интересно, что эти вечеринки могут много рассказать об обществе: какая в нем иерархия, кто им управляет, а кто остается на заднем плане. На вечеринке люди могут быстро менять иерархии, подниматься и опускаться по ступеням социальной лестницы. Кроме того, такие сцены являются хорошей возможностью собрать всех персонажей вместе и исследовать их динамику. Уже давно я хотел поработать с Брэдом Питтом, который является одним из немногих современных актеров, способных создать атмосферу того времени и показать, какими были кинозвезды тех лет. Он обладает особой элегантностью, словно излучая ее и, кажется, делает он это без видимых усилий. Мне нравится бесстрашная игра Марго Робби. Она обладает невероятной силой присутствия на экране, и готова взять на себя управление сценой, даже если это означает тяжелые схватки со своими конкурентам, пока те не поддаются ее влиянию.

Вас можно часто увидеть в Венеции. Две ваших картины — «Ла-Ла Лэнд» и «Человек на луне» — открывали этот кинофестиваль. В 2023 году вы были в жюри. Чем вам нравится Венеция?

В этом городе есть нечто такое, что располагает к кинематографическим идеям. Ведь фильм — это своего рода мечта, сон наяву, а Венеция — город, который не вполне реален. Он словно окутан какой-то мистической дымкой. Его старые узкие улочки хранят в себе тайны, как и маскарадные маски, украшающие витрины маленьким магазинов. Все это делает этот город особенно подходящим для празднования фантазии, искусства и кино. Возможно, поэтому, именно Венеция стала родиной самого старого кинофестиваля в мире. Когда я впервые здесь оказался, то сразу почувствовал сюрреалистическую природу города. Представьте себе, чтобы посмотреть фильм, здесь нужно спускаться к воде и садиться в лодку. Мое частое участие на этом фестивале — случайное и счастливое везение.

Текст: Татьяна Розенштайн.